Выставка «Хор ангелов великий. Образы небесных сил XVII–XX веков из частных собраний» — это приглашение к созерцанию и размышлению о тех, кто, по словам апостола Павла, «посылаются на служение для тех, которые имеют наследовать спасение». Архангелы и ангелы, херувимы и серафимы — все они не только художественные образы, но и глубокие духовные символы, веками вдохновлявшие художников, богословов и философов.

На протяжении всей христианской традиции ангельский мир оставался предметом богословских размышлений. Особое место занимает учение о небесной иерархии, восходящее к Дионисию Ареопагиту. Он разделил ангельский мир на три триады, в которые входят девять чинов: серафимы, херувимы, престолы; господства, силы, власти; начала, архангелы и ангелы. Каждое имя здесь — не просто название, а символ служения, силы и миссии. Так, серафимы — «горящие духи» — изгоняют мрак греха; херувимы — носители Божественной мудрости; силы передают волю Бога другим существам.

Особая роль в иконографии и народном почитании принадлежит архангелам Михаилу и Гавриилу — предводителю Небесного воинства и вестнику Благой вести. Ангелы-хранители, согласно Иоанну Дамаскину, помогают людям, оберегают судьбы народов и стран, управляют человеческими делами, становятся посредниками между мирами.

Выставка раскрывает ангельские образы не только в их канонической строгости, но и в многообразии художественных решений, сквозь которые на протяжении столетий передавался свет Божественного. Представленные иконы XVII – начала XX века, происходящие из частных собраний, демонстрируют богатство иконографических традиций, географическое и стилистическое разнообразие, а также внутреннюю силу образов, рождающихся на стыке богословия, народной веры и искусства.

Символика ангелов пронизывает и сам культурный код Санкт-Петербурга. Город, по легенде, охраняет ангельская триада: золотой ангел Петропавловского собора, серебряный ангел церкви святой Екатерины и бронзовый ангел на вершине Александровской колонны. В этом контексте Смольный собор становится пространством, где небесное обретает зримую форму — как в иконописных образах, так и в самом архитектурном замысле.